Спрос без предложения и предложение без спроса. Угрозы экономике РФ

Для того, чтобы оценить адекватность оценки состояния российской экономики и средне- или долгосрочных макроэкономических прогнозов, имеет смысл вернуться к тому, что с ней происходило с начала войны.

Шок или стимул

Главной действующей силой в рыночной экономике является баланс спроса и предложения. Едва ли это утверждение кто-то будет оспаривать (вопрос сбережений для простоты пока оставим за скобками). Когда начинает резко расти спрос (или падает предложение), первая реакция экономики – ускорение инфляции. Самый простой и быстрый способ его удовлетворить – нарастить импорт. Предприниматели берут кредиты, покупают иностранную валюту, а на нее импортные товары и везут их в страну. Повышенный спрос на иностранную валюту ведет к ослаблению национальной. Внутреннее производство становится более конкурентоспособным.

Другие предприниматели берут кредиты, закупают оборудование, сырье, нанимают работников, наращивают производство, удовлетворяя существующий спрос, одновременно генерируя новый за счет созданных рабочих мест и увеличения количества денег, которые идут на оплату работников. Отечественные товары вытесняют с рынка импорт, спрос на иностранную валюту падает, национальная укрепляется. В какой-то момент эти "качели" уравновешиваются, и экономика, получив первоначальный толчок, продолжает гармонично развиваться.

Начало войны, первая порция международных санкций и уход ряда иностранных поставщиков и инвесторов с российского рынка вызвали в экономике шоковый обвал предложения. В первые месяцы войны импорт драматически сокращался. Как и та часть российского производства, которая зависела от поставок импортного сырья и комплектующих. При этом экспорт в первые месяцы войны существенно не пострадал, скорее наоборот. Европейский энергетический кризис, который начался еще во второй половине 2021 года, получил подпитку. Цены на нефть и особенно газ взлетели к историческим максимумам, а механизмов мониторинга за соблюдением санкций в отношении российского финансового сектора еще не было. Более того, для российских банков, обслуживавших экспорт энергоносителей, во всех первых санкционных пакетах делались исключения. Заморозка российских международных активов с лихвой компенсировалась экспортными сверхдоходами, которые из-за нерыночных (санкционных) ограничений было крайне сложно превратить в импорт – товары, комплектующие, оборудование для расширения производства и даже запчасти для уже работающего в России оборудования.

Параллельно с обвалом предложения мощную подпитку со стороны государства получил спрос. Резкий рост военных расходов удалось профинансировать без увеличения налогового бремени на экономику. Государство лишь изъяло полученную "Газпромом" сверхприбыль и отказалось от бюджетного правила, в соответствии с которым нефтегазовые сверхдоходы должны направляться на покупку иностранной валюты и откладываться в Фонде национального благосостояния.

Рабочие снимают вывеску IKEA с одного из российских моллов

Таким образом, если рассматривать экономическую ситуацию с точки зрения баланса спроса и предложения, российская экономика в 2022 году получила мощный стимул в виде превышения выросшего платежеспособного спроса над сохранившимся предложением. Оправившись от шока, предприниматели и менеджеры высшего звена отправились за кредитами. Одни – чтобы построить новые цеха, установить там оборудование, нанять работников, купить сырье и материалы и расширить существующее производство или наладить новое в рамках импортозамещения. Другие – чтобы отправиться в "дружественные" страны для налаживания "параллельного импорта" в обход санкций.

Так или иначе, но сочетание разрыва между спросом и предложением и нерыночных санкционных ограничений привело к тому, что российская экономика в 2022 году сократилась на фоне разгона инфляции. Налаживание "параллельного импорта" и повышенный спрос на валюту со стороны "релокантов" вернули курс доллара к относительно комфортным для правительства и экспортеров 70 рублям за доллар (после 50 рублей в середине года).

Две экономики

Макроэкономическая статистика, оценивая рост ВВП или рост промышленного производства, не делает разницы между производством потребительских, инвестиционных товаров и оружия, а также всего остального, что потребляет воюющая армия. Между тем разница есть, и она существенная. Рыночный или "гражданский" сектор экономики одновременно и генерирует спрос, и участвует в его удовлетворении. Государственная часть, к которой относится не только военное производство, но и все прочие расходы на войну, содержание государственного аппарата и силовых структур, пенсионная и социальная системы, – все это только генерирует спрос, никак не участвуя в его удовлетворении.

Есть еще две особенности, которые важно понимать, рассматривая эти части экономики. Прежде всего, первая – рыночная – содержит вторую. И когда нагрузка растет (например, из-за старения населения и изменения соотношения между работниками и пенсионерами не в пользу первых), это является фактором, замедляющим экономическое развитие. Во-вторых, когда речь идет о производстве, которое должно удовлетворять потребности воюющей армии, оно конкурирует с гражданской частью экономики за работников, сырье, комплектующие, оборудование, доступ к энергетической и транспортной инфраструктуре, но финансируется преимущественно не за счет кредитов, а из государственного бюджета (то есть по сути за счет той же гражданской части экономики). Кроме того, конкуренция за ресурсы и доступ к инфраструктуре не является ни равной, ни рыночной. Военное производство во время войны находится в привилегированном положении.

При обсуждении масштабных проектов, программ и стратегий, вроде строительства второй ветки "Силы Сибири", модернизации БАМа и Транссиба, освоения Восточной Сибири и Дальнего Востока или бескрайних просторов Арктики, импортозамещения, наконец, – как правило задаются неправильные вопросы и даются ответы, имеющие мало отношения к действительности. Всех интересуют стоимость проекта или программы и источники финансирования. Между тем ключевые вопросы в том, кто физически будет осуществлять те или иные работы, есть ли достаточное количество строительных материалов, техники, оборудования, способы доставки всего этого к месту реализации проекта или программы.

Некоторые проекты в принципе невозможно реализовать в силу ограниченности ресурсов. Именно этим в значительной степени объясняются более чем скромные успехи российской экономики на ниве импортозамещения. Еще в 2022 году, когда в российских школах на уроках импортозамещения школьникам рассказывали о пользе санкций, было очевидно, что наладить в стране производство всего того, что она лишилась с уходом с российского рынка западных компаний, просто некому.

Строительство на месте одного из месторождений, входящего в базу газопровода "Сила Сибири", 2019 год

К 2023 году разрыв между спросом и предложением сохранялся, однако к тому времени удалось выстроить новую (гораздо более дорогостоящую) логистику доставки в Россию "параллельного импорта" и финансовые схемы ее оплаты. Спрос на валюту со стороны импортеров начал расти, рубль – стремительно девальвироваться. При этом перенаправление товарных потоков привело к резкому росту нагрузки на транспортную инфраструктуру, которая выступила "естественным ограничением" на пути импорта.

Внутреннее производство также столкнулось с "естественными" ограничениями. Свободная рабочая сила на рынке очень быстро – еще в 2022 году – закончилась. На пути современного оборудования, резко повышающего производительность, встали санкционные ограничения. В стране началась "зарплатная гонка", а экономика оказалась в состоянии перегрева (в котором пребывает по сей день). Все работники заняты, все производственные мощности задействованы. Балансировка спроса и предложения за счет увеличения последнего практически невозможна, поэтому достижение баланса возможно только за счет снижения спроса.

В июле 2023 года Банк России начал цикл повышения ключевой ставки. Однако первое скромное повышение с 7,5 до 8,5% годовых цели не достигло. Разгон инфляции и девальвация рубля продолжились. А в августе курс преодолел 100 рублей за доллар, что вызвало преувеличенно резкую реакцию со стороны Андрея Белоусова, который тогда курировал экономику в путинской администрации, а теперь занимает пост министра обороны. Белоусов обвинил руководство Центрального банка в недостаточной жесткости, ставку повысили до 12% годовых, а к концу года она уже была 16%, то есть в два с лишним раза выше, чем в июле. Параллельно ужесточили валютное регулирование, а правительство обложило экспортеров дополнительной пошлиной, привязанной к курсу доллара.

Ускорение структурной деформации

Уже осенью 2023 года было очевидно, что повышение ставки в условиях опережающего роста военных расходов – не самый эффективный способ борьбы с инфляцией, поскольку спрос сокращать пришлось той части экономики, которая его и удовлетворяет. Ни на военные, ни на социальные расходы Банк России никак повлиять не может. И закручивание кредитных гаек может привести не только к сокращению спроса, но и к сокращению предложения (что в конечном итоге и произошло). Гражданский сектор экономики потерял остатки конкурентоспособности в борьбе за ресурсы с военным производством, и фактически весь рост 2024 года был обеспечен войной.

Купюра с антивоенным слоганом

Валютный курс удалось стабилизировать, однако инфляция никуда не делась. В первой половине года ситуация начала повторять 2023 год, и Банк России, снова на июльском заседании, начал вторую серию повышения ключевой ставки. В результате в 2025 год страна вошла со ставкой 21% годовых. Параллельно в бюджете 2025 года снова резко выросли военные расходы, а для их обеспечения было предпринято повышение налогов. Ставка налога на прибыль поднялась с 20 до 25%, а шкала подоходного налога окончательно перестала быть плоской.

Гражданский сектор от стагнации перешел к депрессии. Инфляция приобрела специфический характер падения доступности товаров длительного пользования, которые, как правило, приобретаются в кредит. Формально цены на эти товары не растут, однако конечная стоимость с учетом выплат по кредиту выросла в ряде случаев на десятки процентов. Замедление официальной инфляции происходит именно за счет этой группы товаров. Продовольственная инфляция и так называемая "инфляция для бедных", включающая базовые продукты питания, расходы на транспорт и медикаменты, в 2024 году опередили общий рост индекса потребительских цен в полтора раза.

Сомнительный "подарок" Дональда Трампа

До вступления в должность президента США Дональда Трампа и его первого звонка Владимиру Путину присутствие иностранных инвесторов на российском долговом рынке было минимальным. Экстремально высокая по мировым меркам реальная (с поправкой на инфляцию) доходность банковских депозитов, а также государственных и корпоративных облигаций компенсировалась не менее высокими рисками попадания под вторичные санкции. Уже в феврале 2025 года эти риски были пересмотрены, и инвесторы начали выстраивать схемы для игры на разнице ставок с использованием "дружественных" стран.

Повышенный спрос на рубли привел к неожиданному для правительства укреплению национальной валюты. Уже к исходу марта рубль укрепился примерно на 20% к основным мировым валютам. Апрельский обвал нефтяных котировок, вызванный риском замедления мировой экономики в результате "торговых войн", радикально картины с курсом не изменил, но заставил правительство пересмотреть основные параметры бюджета. Дефицит со скромных 0,5% ВВП увеличился до 1,7%.

При этом на то, что доллар долго будет оставаться ниже 100 (а периодически и ниже 80) рублей, в правительстве никто не закладывался. Весенний макроэкономический прогноз Министерства экономики, который лег в основу обновленной версии бюджета, принятого Думой в июне, ориентировался на среднегодовой курс доллара на уровне 94,3, который подразумевал, что во второй половине года доллар преодолеет 100-рублевую отметку. На 2025 год среднегодовой курс был уже выше 100 рублей. Однако и эта пересмотренная версия макроэкономического прогноза оказалась далекой от реальности, и через полгода документ (а вместе с ним и бюджет на текущий год) пришлось переписывать.

Владимир Путин посещает "Уралвагонзавод", 2024 год

Крепкий рубль помог Банку России притормозить инфляцию. Однако по рыночному (или гражданскому) сектору экономики был нанесен новый удар. Сильнее всего пострадали экспортные отрасли, у которых расходы в дорогих рублях, а доходы – в относительно дешевой валюте. Причем речь не только о нефтегазовом секторе. С убытками столкнулись угольщики, металлурги, производители зерна, удобрений… Впрочем, и ориентированным на внутренний рынок производителям крайне сложно выпускать конкурентоспособную продукцию в условиях крепкой национальной валюты и со стоимостью кредита, многократно превышающей ту, что доступна китайским конкурентам.

Одновременно на рублевых инструментах надулся гигантский пузырь, который в любой момент (когда соотношение рисков и доходности изменится, и риски начнут перевешивать потенциальную прибыль) может лопнуть и привести к неконтролируемой девальвации рубля и галопирующей инфляции. И этот пузырь заставляет Банк России крайне осторожно подходить к снижению ставок.

На пороге коллапса

Осенний пересмотр основных параметров бюджета выявил одну очень неприятную для российской экономики тенденцию. Дефицит пришлось в очередной раз увеличивать на 2 триллиона рублей. При этом проблема совсем не в нефтяных ценах. Поступления от не нефтегазовых доходов оказались на 2,3 триллиона ниже запланированных. Это означает, что гражданская часть экономики, которая содержит и военно-промышленный комплекс, и систему социальной поддержки вместе с пенсионной системой, и государственный аппарат, и воюющую армию с многочисленными силовыми ведомствами, просто не в состоянии обеспечить государству тот уровень доходов, который государство ждет.

Жесткая денежно-кредитная политика (или, в переводе на человеческий язык, дорогие кредиты), которая длилась в России беспрецедентно долго, начала приносить свои плоды. Избыточный спрос стал сокращаться. Беда лишь в том, что на спрос со стороны военной промышленности Банк России повлиять не в состоянии. Спрос сокращает та часть экономики, которая отвечает за предложение. А значит, и предложение сокращается.

Доля не участвующего в удовлетворении спроса сектора растет теперь уже не только за счет роста государственных расходов, но и за счет сокращения гражданского сектора, где уже начинает действовать "эффект домино", когда кризис в одной отрасли приводит к серьезным проблемам в смежных отраслях. Обвал в строительстве ударил по производству стройматериалов и строительной техники. Кризис в угольной отрасли и попытка выкрутить руки железнодорожникам, заставив их возить уголь себе в убыток, привели к отмене заказов на рельсы и подвижной состав. Это немедленно ощутили на себе металлурги.

Крупные предприятия одно за другим отказываются от инвестиционных программ, сокращают производство и переводят работников на четырехдневную рабочую неделю или отправляют в неоплачиваемые отпуска. Бизнес перегружен кредитами, рефинансировать которые приходится под несусветные проценты. Рентабельность падает, и среднее по экономике значение опустилось сильно ниже стоимости кредитов, что делает инвестиции совсем уж экономически нецелесообразными. И в этих условиях правительство принимает судьбоносное решение о серьезном повышении налогового бремени…